Женский журнал с юмором "Жива"

Во время Московского кинофестиваля 1979 года позвонили с «Мосфильма» и сказали, что завтра в десять утра показывают Копполе «Осенний марафон» и Сизов (тогда генеральный директор киностудии «Мосфильм». – Прим. ред.) просит меня приехать.

Приезд Фрэнсиса Копполы на Московский кинофестиваль с фильмом «Апокалипсис» произвёл фурор. За него шла борьба, все хотели с ним пообщаться и пригласить в гости.

В десять я был на «Мосфильме». Зашёл к Сизову. Он говорил по телефону:

– А когда вы его привезёте?.. Ну, хорошо, подождём, – положил трубку и сердито сказал мне: – Вчера он был у кого-то в гостях, там его так накачали, что теперь не могут разбудить. Так что давай подождём часик. Покажем фильм, потом пообедаем.

Через час Коппола не появился, через два тоже. Приехал он только в половине второго, как раз к обеду. Приехал не один. С ним был брат Джулио, племянники, двоюродная сестра с мужем, детьми и няней, переводчики.

За обедом я рассказал Копполе о том, что произошло в Тбилиси, когда показывали в Доме кино его знаменитый фильм «Крёстный отец». Попасть на этот просмотр мечтал весь город. Одному богатому человеку по почте прислали пять билетов, тот обрадовался. Пошли всей семьёй: он, жена, сын, дочь и родственница из Дигоми. Когда они вернулись, квартира была пуста. Вынесли всё, включая картины, антикварную мебель и даже чешский унитаз. Копполе эта история понравилась.

После обеда показали гостям фильм. Картина итальянцам понравилась. А потом поехали в гостиницу «Россия», где жили гости фестиваля. Семья Копполы – на двух фестивальных «Чайках». А Коппола с переводчиком – со мной, на моей машине. По дороге он спросил:

– У вас в фильме герой полтора часа изменяет жене. Были проблемы?

– Нет.

– Странно… Вчера мне ваши коллеги жаловались, что в советском кино ничего показывать нельзя. Это не так?

– Кое-что показывать можно, но не всё…

В гостинице мы попрощались. Коппола пошёл к себе. А я направился к стойке администратора, чтобы узнать, в каком номере остановился мой друг, западногерманский продюсер Сергей Гамбаров, для него у меня был припасён альбом с рисунками Сергея Эйзенштейна. В вестибюле гостиницы наткнулся на свою сестрёнку, актрису Софико Чиаурели.

– Ты Коку Игнатова не видел? – взволнованно спросила она.

– Нет, а что?

– Вчера Коппола был у Двигубского, и мы с Кокой пригласили его сегодня в «Иверию» (был такой грузинский ресторан в Голицыно по Минскому шоссе). Кока куда-то исчез, а у меня всего шестьдесят рублей. Надо деньги доставать. У тебя есть?

– Вы Копполу вчера так ухайдакали, что вряд ли он помнит, что говорил вчера Кока.

– Что значит не помнит, а если помнит?

– Давай спросим.

Подошли к фестивальной службе, попросили выяснить планы Копполы на сегодняшний вечер. Они позвонили секретарю Копполы, и тот сказал, что сегодня вечером Копполу пригласила грузинская актриса в загородный ресторан. У меня было с собой рублей тридцать, у Софико шестьдесят, всего девяносто – для ужина с Копполой и его свитой в загородном ресторане маловато. Что делать? Ехать в сберкассу за деньгами поздно, уже закрыто. Поднялся в номер к своему сокурснику, режиссёру Шухрату Аббасову, взял взаймы «до завтра» 190 рублей (всё, что у него было) и, естественно, пригласил и его на ужин. Спустился в вестибюль. Спросил у Софико:

– Сколько нас будет?

– Я, ты, Коля Двигубский, их человек восемь.

– Ещё Шухрат.

– Берём с запасом – пятнадцать.

– Если в Доме кино, то должно хватить, а в ресторане «Иверия» – не знаю.

Позвонил секретарю Копполы и попросил узнать, не хочет ли Коппола вместо загородного ресторана пойти в ресторан Дома кино. Секретарь выяснил и передал, что Коппола говорит, что в Доме кино уже был, а сегодня хочет в загородный, грузинский. Позвонил в «Иверию», заказал стол на пятнадцать человек. Когда Коппола со своей семьёй и свитой спустились, я сказал, что Софико моя сестра и пригласила меня на ужин тоже. И объяснил переводчику, как ехать в «Иверию».

– С телевидения кто-нибудь есть? – громко спросил переводчик.

– Есть, – отозвалась барышня в джинсах.

Едем в «Иверию» по Минскому шоссе. От гостиницы отъехали в таком составе: две «Чайки» с семьёй Копполы, три «Волги» с переводчиками, фестивальной службой и свитой Копполы, мосфильмовский рафик с кинокритиками, микрик со съёмочной группой с ЦСДФ, лихтваген. И мы на синем «Жигуле»: Софико, художник Коля Двигубский, Шухрат Аббасов и его приятель, маленький узбек в тюбетейке, с медалью «Ветеран труда» на лацкане пиджака.

– Какой ужас! Вся эта шобла с нами за стол сядет?! – нервничала Софико.

– А куда деваться.

– Ужас!

Я затормозил у телефона-автомата, позвонил в «Иверию» и попросил, чтобы стол накрыли не на пятнадцать, а на тридцать человек и ещё отдельный стол – на восемь, для водителей. А закуски пока не ставили. Когда приехали и все расселись по своим столам, Софико сказала Копполе:

– Фрэнк, есть два варианта: можно заказать обычный ужин, это примерно та же еда, что ты ел вчера, или простой крестьянский ужин, какой грузинские крестьяне едят каждый вечер.

– Я люблю простую еду, – сказал Коппола.

– Неси всем лобио, зелень, сулугуни, хлеб, семь бутылок водки и тридцать «Боржоми», – заказал я.

– Всё? – спросил официант.

– Нет, подожди, – сказал маленький узбек в тюбетейке. – Георгий, знаете, что ещё вкусное крестьянское? Сациви. Это варёная курица с орехами, – объяснил он переводчику. Тот перевёл.

– Сациви всем? – спросил официант.

– Мне не надо, – сказал я.

Софико и Двигубский тоже отказались. Остальные заказали сациви. Я открыл меню и начал искать, сколько стоит сациви.

– Всё? – спросил официант.

– Всё, – сказала Софико, – неси.

– Нет, подожди. Софья Михайловна, а знаете, что ещё любят грузинские крестьяне? – не унимался маленький узбек. – Грузинские крестьяне любят молодого барашка, зажаренного целиком.

– Сейчас не сезон, уважаемый. Неси то, что уже заказали, – велела Софико официанту.

Официант пошёл выполнять заказ.

– Откуда он взялся, этот идиот? – спросила у меня Софико по-грузински.

– Шухрат привёл, – ответил я ей тоже по-грузински.

Шухрат услышал своё имя и пожал плечами, мол, всё понимаю, но ничего не могу поделать. Когда официанты принесли водку «Столичную» и воду «Боржоми», маленький узбек спросил:

– Георгий Николаевич, а вино «Киндзмараули» они пробовали?

– Не пробовали, – сказал переводчик.

– Вина «Киндзмараули» сколько бутылок? – тут же спросил официант.

Софико посмотрела на меня, вздохнула и сказала:

– Неси пять бутылок, а потом посмотрим. И тут я увидел, как другой официант несёт на подносе шесть банок с чёрной икрой и лососину к столу водителей. Маленький узбек тоже увидел.

– Георгий Николаевич, здесь чёрная икра есть! Спроси, – велел он переводчику, – они чёрную икру любят?

– Любят, – уверенно сказал переводчик.

– Чёрной икры сколько? – спросил официант.

Мы с Софико посмотрели друг на друга. «Оставлю паспорт, завтра деньги сниму с книжки и расплачусь», – решил я.

– Чёрную икру неси всем! – сказал я. И успокоился.

Вечер прошёл хорошо. Было весело. Софико, остроумная и обаятельная, была прекрасным тамадой. Оркестр, не прекращая, играл музыку из «Крёстного отца» и «Мимино». Потом на сцену вышел Джулио и спел арию из оперы «Паяцы». После него худенький кинокритик в роговых очках Фима Розенберг со сцены спел «Сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько душ я загубил, только тебя, занозу сероглазую, больше я всех полюбил». Ему казалось, что эта песня в стиле фильма «Крёстный отец» и Копполе должна понравиться. А чтобы не обидно было и мне, критик спел песню на слова Евтушенко, которая звучит в ресторане в фильме «Мимино»: В стекло уткнув свой чёрный нос, всё ждёт и ждёт кого-то пёс. Я руку в шерсть его кладу, и тоже я кого-то жду. Когда ужин подошёл к концу, я попросил официанта принести счёт.

– Всё оплачено, – сказал официант и посмотрел на маленького узбека.

Маленький узбек виновато развёл руками и застенчиво улыбнулся.

Отрывок из книги Георгия Данелия «Кошмар на цыпочках»